Знаете ли вы, что у Брёцмана есть сын Каспар, у которого есть феерическое трио Massaker, у которого есть несколько прекрасных альбомов, среди которых есть лучший с банальным названием Home? Если не знаете, то самое время узнать.

PS Стоит ли вообще обращать внимание на проходящие мимо альбомы? Думаю, стоит. Вот, например, еще есть такой человек Vinny Golia. Никакой связи с Каспаром Брёцманом. Увидите - не пропустите. В любом варианте и издании.

Придя в себя, два слова о прошлом.

Европейцы и квази-европейцы в Стоуне. Интеллектуально, но довольно скучно. Conference Call не саксофониста Гебхарда Ульмана, а совместный проект квартета. Следующим днем их же альбом. Не поражает, но радует. В этом же формате Баухаус квартет барабанщика и вибрафониста Кевина Нортона с приглашенной солисткой Анжеликой Санчес. Концерт в девяти частях специально для нее написанный и ей же посвященный. Энергии не хватает. И лучше бы было трио без саксофона и трубы.

Ровно неделю назад дуэт: Benjamin Chadabe - барабаны, Bryan Kieser - язычковые духовые. Неплохо. Освоены игрушки и сделанные из игрушек, трубок и прочего мусора инструменты. Использование бочки в разнообразии недостаточном наводит на отторгаемую умом мысль о невозможности играть африканские ритмы, если ты не негр или хотя бы Билли Мартин. Пятидесяти минут было бы достаточно.

Дальнейшие две группы мероприятий не знаю, в какой последовательности помянуть. Пусть будет в хронологической.

В круглом нереальном Issue Project Room на канале Gowanus тройной концерт молодежи. Видели до этого лишь часть одного проекта. Первыми играют другие. Talibam: клавиши Korg, барабаны, баритон саксофон, используемый как контролер для электроники. Безумие, мощь, разрушение. Барабанная установка развалена за две трети сета на части, барабанщик погребен под ее останками. В оставшуюся треть частично восстановлена. Клавишник играет на банджо и под рев электро саксофона вывозит барабанщика на плечах вон из зала. Лучшее из виденного за многие месяцы. Испугал жену этой новостью.

За ними никчемный минималистический сет с вялым скрипом тарелок на фоне натуральных сверчков за окном при погашенном свете. Едва не убил исполнителя.

За ним акустическое трио. То самое, две трети которого уже видел. Удивили полной акустикой: классическая гитара, фисгармония, тарелками по барабану и голосовой рев. Свежо, но ближе к полуночи уже почти не воспринимаемо. Требует повтора.

И, наконец, два фортепьянных сета квартетов японских пианисток с подозрительно похожими фамилиями: Yuko Fujiyama и Satoko Fujii. У Фуджиямы в группе скрипка, виолончель и барабаны. Виртуозно насыщенный звук. Грань между импровизационной, сочиненной новоджазовой и изысканной классической музыкой. У Фуджии более традиционный состав: труба, контрабас и ударные/перкуссия. Интеллектуальная едва заметно пафосная ультрасовременная технически нетривиальная программа. И то, и это сильнейший удар по мозговому центру восприятия удовольствий.

По поводу реплики Кирилла Мошкова захотелось сказать пару слов.

Начну с того, что мне непонятно, зачем вообще разводить флейм, если известно, что оппонент - человек, мягко говоря, неуравновешенный. Вне зависимости от того, какую и насколько аргументированную позицию он отстаивает. Впрочем, это лирика. При всем том, что с установкой и выводами Кирилла я в целом согласен, зерно разума в речах с ним споривших есть. Вместо того, чтобы это зерно отмывать от налипшей грязи, скажу своими словами.

Очевидность того факта, что в России импровизационная музыка не занимает того места, какое она занимает в Америке, невозможно не заметить. Поэтому все примеры с русскими музыкантами, доказывающие, что и мы не хуже, кажутся, по меньшей мере, одной большой натяжкой. Ну зачем, в самом деле, устраивать ухомерку? Как сказано было в старом анекдоте: "зато у нас коньяк хороший". С позволения говоря, джаз в русской культуре есть, а того масштаба его проникновения в повседневную жизнь - нет. Те немногие, кто действительно что-то умеет, часто оказываются по другую сторону границы, и, в силу медленно но верно побеждающего в стране фашизма, вряд ли можно ожидать, что эта тенденция в скором времени изменится. Не стоит считать уехавших своими. Они уже в другой среде. И это нормально, потому что вне среды развиваться невозможно. А ее в России фактически нет. Вообще, роль среды сложно преуменьшить. Ладно Америка, где джаз - часть национальной культуры. С ней все ясно. Но вот, например, крошечный немецкий город Вуперталь. Возникшая там благотворная среда постоянно рождает новые проекты, новые имена и привлекает тех, кто сформировался в других местах. Можно ли считать такую среду национальным явлением? Наверное можно, по крайней мере, с территориальной точки зрения. Но особого смысла я в этом не вижу. Можно расстраиваться от осознания того факта, что у нас нет того, что есть у них. Хотя никого же не напрягает отсутствие бейсбола. То есть он, как и джаз, есть, но не в том всеобъемлющем масштабе. Нет, так нет. Однако джаз или, например, кино стали почему-то непременным поводом ломания копий. И, как всегда, крайности: либо "все наши уроды и делать ничего не могут", либо "наш X ничем не хуже чем их D". Отсюда проекты-противопоставления миру: Наше кино, Русский рок, Джаз в России, etc. Насколько полезны они в формировании среды, сложно сказать. Ясно одно: концентрируясь на национальных явлениях, усугубляется изоляция от остального мира. Это ли нам нужно?

Знаю, не писал ни об одном из концертов прошедшей недели. Не буду отпираться, ссылаться на занятость и т.д. Мог бы выбрать время, если бы хотел. Но нет. Желания не было. Никто из читающих мой занудный дневник этих музыкантов не знает (по большей части). Эмоции оставлю при себе, и в просветителя играть не буду. Пустое это все. Ненужное. До встречи в следующий раз.

Пять лет на родине. Говорят, религия заменила искусство. Сошел ли с ума? Нью-йоркского трио больше нет. Есть израильское, из которого один участник вчера не доехал. Мелодии под номерами исчезли. Два трека. Один на сорок минут, другой на тридцать. В первом мелодия в тринадцать нот. Сыграна без остановки и без изменений со скоростью десять раз в минуту. Вариация в одной ноте, интонации, громкости и т.д. Минуте к пятнадцатой ясно, что барабанщик Марк Мошаев правильный. На нем остальные минуты. Техно ли, восток ли, Африка ли, минимализм ли? Повторяемость, как форма и содержание. Второй номер Дэниэл начал как первый. Нот меньше. Повторяемость, но ближе к брейк-биту. Дальше другое. Меняются, расходятся, сбиваются, захлебываются. За годы перековался, но звук остался прежним. Это существенно. Это главное. У него очень правильный, сильный, тембрально окрашенный тон. Долго ли продержится дуэт (трио) Замир-Мошаев? Ad Matay?! Кто же разберет.


Daniel Zamir
© downtownmusic

Ховард Мандел обиделся на Зорна и разразился публичным пасквилем на него и на Стоун. Как же мерзко...

Похоже, рано я стал Тоник хоронить. В сентябре там будут Икуэ Мори, Зина Паркинс, Томас Лен, Сатоко Фуджи, Кен Вандемарк, Тим Берн, Питер Брёцман, Мэрилин Криспелл, в начале октября Sex Mob с Джоном Медески, Билли Мартин с Дэйвом Барреллом. Наверняка забыл кого-нибудь. Одно только плохо - обязательный выпивон почти каждый раз. Ладно, выживем как-нибудь.

Факты. Отца Дэйва Дагласа звали Damon. Программа Mountain Passages была написана по заказу фестиваля для исполнения в горах на высоте около трех тысяч метров над уровнем моря. Музыканты и слушатели поднимались на эту высоту пешком. Музыканты несли с собой инструменты. Маркус Рохас нес тубу. Damon Douglas умер через месяц после премьеры, так ни разу и не услышав новой программы. В оригинальном составе кроме Дагласа и Рохаса в квинтете Nomad участвовали канадцы-супруги виолончелистка Пегги Ли и барабанщик Дилан ван дер Шиф, а также французский кларнетист/саксофонист Луи Склавис. В квартете без Рохаса четверка записала Bow River Falls- редкий не сольный альбом Дагласа. Nomad - первый релиз собственного лейбла Greenleaf Music. Если прочесть Nomad от конца к началу получится Damon.

Факты. Живой Даглас слишком сладкий и правильный, чтобы его слушать. Попали случайно. В живописном ультраделовом ямаховском центре. Вместо французов с канадцами Даглас Ейтс, Дэйна Леонг и Тайшон Сори. Средний - азиат, хорошо владеющий виолончелью. Последний - знакомый уже и более чем уместный барабанщик. Первый - слегка назойливый и тоже знакомый ридист. Неплох, но не блистает. Заведение похоже на отдраенный бывший Брехт форум. Офисное здание, низкие потолки, пятая авеню в окне. Музыка неожиданно хороша. На два порядка лучше того, что на диске. Не головная - сиюминутная. Основа фана - Рохас с тубой. Никто, нигде и никогда так не играет. Он играет, но не там, мало, незаметно. Остальные фон. Включая Дагласа. Хотя и мастер. В финале играют и пляшут стоя. Второй сет не с ними игнорирован, чтобы не портить. Неожиданность нежданно сыграла в игру.


Dave Douglas & Nomad
© downtownmusic

Крупные журналы имеют обыкновение не платить гонораров и морочить голову. Чего, действительно, париться, если сама публикация суть престиж и признание заслуг. Нью-йоркский Timeout валял дурака и ломался года два. Раз пять посылал я туда фотографии, и каждый раз их по той или иной причине не печатали. Нет, я не навязывался. Сами всегда просили. Последний раз неделю назад вместо нормальной концертной ч/б фотографии одного музыканта тиснули нелепое домашнее с собачкой цветное фото другого. Увидел ее сегодня в B&N. В самом большом в мире книжном не оказалось свежего номера журнала. Искал его потому, что в свежем плохое и тоже цветное, но мое, на первой странице музыкального раздела. Иллюстрирует текст небезызвестного Стива Смита о пятидесятилетии Энтони Колмэна. Следующий этап NYTimes.

Мне страшно. Я сижу в пустой квартире и методично напиваюсь. Когда мне страшно, я слушаю музыку. Я всегда слушаю музыку. Мне часто бывает страшно. Слушать можно что-нибудь умиротворяющее и пить, чтобы забыться. Можно не пить. Можно не слушать умиротворяющее и чувствовать страх. Частности. Переехавший Issue Project Room в двойной ротонде на канале Gowanus. Цикады и сверчки, неподвижная вода в канале, подъемный мост, ржавый сваренный из арматуры забор, запах солярки, лодки, внутри постройки остатки сломанных стен. Звук, отдающийся эхом. Marco Cappelli и Kato Hideki. Акустическая гитара и контрабас. Фиктивное умиротворение. Тишина улиц. Игроки в карты за столом посередине пустого квартала. Девичий визг в дешевой пивной у метро. Похоронное бюро.

Дом. Еще одно пиво. Еще одно. До станции и обратно. Ночные кошмары. Работа. Бар рядом. Разговоры с coworkers. This is really scary. Дом. Пустая квартира. Когда мне страшно, я слушаю музыку. Можно не слушать умиротворяющее и чувствовать страх. Muslimgauze. Посметрный Uzbekistani Bizarre and Souk. Он мертв. Bryn Jones давно уже мертв. He was just three years older than I am now. Одиночество оборет страх.