Последняя неделя порадовала многообразием редких концертов, лишь один из которых мне по-настоящему понравился. Два остальных были любопытны в основном с точки зрения моего общего музыкального развития, но не более того.
В прошлый вторник в Merkin Concert Hall играл виолончелист Эрик Фридландер. Концерт этот проходил в рамках цикла современной еврейской музыки, свое видение которой в ближайшие два года представляет Джон Зорн. Часть концертов текущего абонемента планируется заранее, а часть добавляется в последнюю минуту. Они так и называются: "Last Minute Concerts". Выступление Фридландера как раз и было одним из таких мероприятий. В программу концерта вошли как сольные номера, так и дуэты и трио с трубачом Байкайдой Кэрроллом и перкуссионистом Сатоши Такейши.
Кроме музыки Зорна музыканты играли Брубека, Сантану и кое-что свое. То ли потому, что концерт был плохо анонсирован, то ли из-за неизвестной заранее программы в просторном зале собралось от силы человек тридцать. Тем не менее, Эрику Фридландеру, как я понял, это играть не мешало. К моему разочарованию слушать его игру было довольно скучно. Конечно, он виртуоз и, после смерти Тома Коры, наверное, лучший джазово-авангардный виолончелист, но желание играть проще и, таким образом, завоевать более широкую аудиторию, в конце концов привело к потере вкуса и выхолощенности музыки. Если год назад Фридландеру еще удавалось держаться на достаточно высоком уровне (см. дневник за 16 февраля), то теперь его музыку иначе как жиденьким нью эйджем не назовешь. Не помогли ни хорошие аранжировки, ни интересная игра Кэрролла и Такейши, ни отличная акустика зала, ни уникальная техника самого виолончелиста. Загадкой остался и выбор столь внушительного зала, в который на подобный концерт по определению нельзя было собрать достаточного количества слушателей. Впрочем, это выступление стоило посетить хотя бы для того, чтобы лишний раз посмотреть как можно играть на виолончели. Как всегда бывает на концертах Фридландера, визуально зрелище было очень интересным.
Через несколько дней в клубе Тоник прошло необычное шоу в трех действиях, устроенное компанией Paiste, производящей металлические ударные музыкальные инструменты, проще говоря, тарелки. Естественно во всех трех сетах концерта должны были выступать барабанщики, однако на последнее отделение с совершенно незнакомыми мне музыкантами сил у меня просто не осталось, и я ушел.
Первой играла Сьюзи Ибарра, специально для этого концерта прервавшая европейские гастроли и прилетевшая из Парижа. По случаю начала сотрудничества с Paiste к обычно небольшой ударной установке были добавлены несколько новых тарелок, а сзади висели три гонга разной величины. Весь этот инструментарий, равно как и многочисленные вариации палочек, щеток и некоторое количество перкуссии, Сьюзи Ибарра использовала со свойственной ей сдержанностью. Как мне показалось, разросшаяся разнообразная техническая база никак не повлияла на музыку. Как обычно это были изысканные джазовые импровизации, в которых, в связи с отсутствием других музыкантов, наблюдалось некоторое однообразие. Все-таки сделать интересную сольную программу для обычных ударных инструментов, на мой взгляд, практически невозможно. Несмотря на все обаяние и профессионализм Сьюзи, под конец довольно короткого сета слушать стало тяжело. На мой взгляд, достаточно было бы добавить для контраста хотя бы один инструмент, и все бы зазвучало абсолютно по-другому, как это было на другом недавним концерте в Тонике (см. дневник за 3 ноября ).
Во втором сете играл швейцарский дуэт барабанщиков: Фредди Стьюдер и Пьер Фавр. На этот раз на сцене было не просто много, а чудовищно много инструментов. Представитель Paiste, представляя музыкантов, сказал, что кроме многочисленных уже известных продуктов компании Стьюдер и Фавр используют модели, которые попадут на рынок только через пару лет. Как я понял, это относилось к замысловатым пневматическим и механическим конструкциям, позволяющим музыкантам играть на инструментах, находящихся у них за спиной. В отличие от Сьюзи Ибарры швейцарцы почти не импровизировали. Единственная композиция, объявленная как импровизация, на деле оказалась демонстрацией техники каждого из музыкантов, во время которой они играли в основном по очереди. Музыкально этот сет понравился мне меньше, чем первый. Осталось непонятным, зачем было везти такую гору железа из-за океана, если в результате играют музыканты довольно монотонный и весьма предсказуемый нью эйдж. (Джазом по причине отсутствия импровизационного начала назвать это сложно.) Хотя, не могу не признать, что выглядит вся эта махина с беснующимися барабанщиками довольно эффектно, особенно когда вместо палочек у музыкантов в руках ярко красные пластиковые трубы или веники, с разлетающиеся от игры кусками. Для рекламы тарелок большего наверное и не надо, только вот устраивать такие шоу, мне кажется, надо не в маленьком клубе, а в каком-нибудь большом зале с цветомузыкой.
А еще через пару дней в том же Тонике (где же еще!) играл единственный сет пианист Бора Бергман. Как я и предполагал, это была чистой воды фри-джазовая импровизация. Изначально в концерте должны были принять участие саксофонист Луи Беложенис, скрипач Мэт Мэнэри и барабанщик Майкл Уимберли. Но перед началом выступления в зал пришел и отец Мэта - Джо Мэнери. Знакомым он объяснял, что вообще играть не собирается, но если возникнет соответствующее настроение, то он может быть и доберется до сцены.
Ровно в десять (совершенно небывалый случай для клуба!) музыканты заиграли. Мне показалось, что Бора Бергман даже выставил таймер. Минут через пять после старта, во время только начавшей нарастать какофонии звуков, из зала послышалось странное ни то пение, ни то мычание, а еще через пару минут с трудом пробравшись через зрителей и вытащив на ходу кларнет из футляра на сцену выбрался-таки Джо Мэнери. И тут началось такое...
Честно скажу, что столь пронзительной собачатины я до этого не слышал ни разу. Рояль Бергмана можно было услышать только в редкие моменты затишья, которое наступало крайне редко. Прервались музыканты лишь однажды, а все остальное время зал сотрясали неистовые звуки абсолютно свободной музыки. Ближе к концу Мэнери старший заголосил в микрофон, то издавая гортанные звуки, то споря с самими собой на непонятном языке, а то просто тихо урча и размахивая руками. Скрипка и саксофон разрывали воздух пронзительными всхлипами, и лишь барабанщик уверенно гнул свое и пытался удержать расползающийся ритм.
Самое интересное, что обычно однообразная и давно надоевшая мне музыка, на этот раз была сыграна с достойным уважения вкусом и чувством меры. Кажущаяся неразбериха и шум на самом деле были не только превосходно продуманы, но и незаметно организованы Бергманом, ни на секунду не отрывающим взгляда от клавиш рояля и дирижирующим ансамблем одному ему известным молчаливым способом. Ну, и, конечно, Джо Мэнери внес свою долю юмора и очарования в это бесподобное представления. Закончили играть музыканты с той же точностью, как и начали: ровно в одиннадцать Бора Бергман посмотрел на часы и просто перестал играть.
Добавлю еще, что все мои восторги легли на благодатную почву частого посещения странных концертов, а неподготовленному слушателю выделить что-то в таком концерте было бы наверное сложно. Впрочем, загадывать не буду, но от покупки альбомов Боры Бергмана я, пожалуй, пока воздержусь. Хотя, кто знает, может быть, через какое-то время у меня и возникнет желание слушать подобную "страшную" музыку не только живьем, но и в записи.
