Европейцы, да и вообще приезжие вечно устраивают неразбериху в Тонике. Вот так вчера квартет Гратковского и оркестр ICP сыграли три сета, хотя заявлены были как double bill в 8 и 10. Те, кто пришел к десяти, попали в итоге только на второй сет ICP и страшными словами ругались. Но мы отсмотрели все, конечно.
Саксофониста и мультикларнетиста (так в афише) Гратковского я знать не знал и ни разу не слышал. Но, как и догадывался, играл он европейский джаз с импровизациями. Квартет у него наполовину местный. И если барабанщика Джерри Хемингуэя я видел не раз, то контрабасиста Джона Линдберга увидел впервые. И поразил он меня, в первую очередь, не игрой даже, а своим внешним видом. Эдакий розовощекий детина с аккуратной бородкой, чубом, в белой рубашке и ярком цветастом жилете. Ему бы еще бабочку с салфеткой, был бы вылитый "человек" из трактира. Четвертым в ансамбле - голландский тромбонист Волтер Виербос. Сет был краток (у ICP самолет с утра, потому торопились), но насыщен и ярок. Поначалу играли что-то сложное с кучей соло и наворотов, но красиво. А потом (всего было три вещи минут по 10-15 каждая) урезали крутейший импров (на самом-то деле все было выверено и по нотам), проросший из редких ударов-звуков в унисон до забойного урагана с сильнейшим грувом. Одно слово - европейцы.
ICP в первой части играли минут двадцать. Начали с того, что Миша Менгельберг зачитал план, кому, как и где играть. Так по плану и играли. Было время, когда я слушал Менгельберга и ICP с упоением. Сейчас немного поостыл. Но на концерте, всем известно, у оркестра нет конкурентов. Воспитанный на классике, вобравший в себя джаз и последние сорок лет исповедующий авангард с элементами цирка, Миша даже на своих сольных выступлениях устраивает волшебные представления, что уж о говорить об оркестре, где есть, например, Хен Беннинк. Вторую часть начали с Каравана. Потом, похоже, что-то уже свое пошло. Сам Менгельберг почти не играл, и лишь тихо тащился и иногда руководил. Зато все остальные наяривали от души. Беннинк в какой момент так зафигачил на барабанах, что трубач Томас Хеберер чуть со сцены не упал, что, впрочем, не помешало и ему отыграть в последствии не одно соло. В центре же события был чумовой выход на саксофоне Аба Баарса: пронзительный, громкий, яростный. Публика от этого зашлась, а Миша сразу после соорудил штуку со слогами "аб", "ба" и "арс" и быстрыми проходами на рояле: очень синкопировано и смешно. Потом еще играли и пели (ну, это я приврал, конечно), и на бис исполнили что-то бравурное. И целую минуту после этого зал рукоплескал стоя, что для Тоника дело совсем несуразное. Но на второй бис оркестр не раскрутили. Чай не в Европе.